город Ефремов

Мы продолжаем нашу рубрику «Поэты Красивомечья». Сегодня речь пойдёт ещё об одном мэтре ефремовского пера – Серафиме Парадизове.

Родился в Ефремове в 1938 году.  В его жизни встречалось множество призваний: строитель, механизатор, журналист. Работал в районных газетах. Серафим Парадизов много ездил по Советскому Союзу, работал на крайнем Севере, в Казахстане.

В своих стихах и прозе он рассказывает о том, что знает, видел, испытал, пережил.

В стихотворениях Парадизова нет усталости, скептицизма, в его творчестве – дух молодости, свежесть чувств, вера в жизнь, в победу Добра и Красоты, любовь к Родине, к деревне, к людям хорошим.

Предлагаем вашему вниманию творчество поэта Серафима Парадизова.

 

***

В этом веке меня нет.

Я остался там,

Где на пашне лунный свет

Помогал волам.

Где картошка из костра,

Чуткий сон в копне,

Где работа до утра

В жатву на гумне.

Где телег скрипучий ход

С трав сбивал росу,

Лошадиный крепкий пот

Застревал в носу.

Где приземистый барак

День и ночь дымил.

Каждый живший в нем чудак

Труд боготворил.

Где однажды у плетня

В буйных лопухах

Убежало от меня

Платье в петухах.

В этот век я не пришел,

Не вошел нутром.

Может, это хорошо,

Встретимся потом.

 

***

Старинная церковь в округе одна.

С ней рядом погост и дороги.

Старинная церковь познала сполна

Житейские наши тревоги.

Туманное утро зашторило даль

И всё окропило росою.

Старинная церковь, сняв ночи вуаль,

В тумане парит над землёю.

В ней тихая святость и мирный покой,

Тепло даже в зимнюю стужу.

Старинная церковь – душевный покой,

Который нам нужен…

                                 Нам нужен…

 

***

В полях тропинки пахнут рожью,

Там облаков плывущих тень.

Люблю я с детства бездорожье

И облик старых деревень.

 

Люблю капусты белой грядки,

Любую сельскую страду,

И на деревне звук трёхрядки,

И пух гусиный на пруду.

 

Бывало, в сумерках стреножив,

Пускал на выгон лошадей.

Они мне ближе и дороже

Всех «жигулей» и «москвичей».

 

На них хотелось красным летом

Весь урожай скорей собрать.

И за мечтой своей при этом

Во весь опор скакать, скакать…

 

Чем дальше вскачь, тем слаще грёзы.

И вот уже на склоне лет

Мечта моя, смеясь сквозь слёзы,

Манит на танец, на паркет.

 

Так значит, мы ещё послужим!?

Так значит, мы ещё споём!?

И на коне разгоним стужу,

И в ритме вальса проплывём…

 

Ну а пока опять я в поле,

Где поутру бросает в дрожь.

Там, где родится тяга к воле,

И колосится рожь.

 

ОБЕЛИСК

Стоит солдат в короткой плащ-палатке,

Стоит один в деревне на лугу.

Он на войне в жестокой схватке

Припомнил всё захватчику-врагу.

Теперь солдат стоит на пьедестале,

В сердцах людских навечно он храним.

Прочней гранита воин, крепче стали,

И до сих пор никем непобедим!

И до сих пор о нём слагают песни,

И до сих пор о нём поёт гармонь.

А он стоит – блюститель чести,

Прошедший всё – и воду, и огонь.

А он стоит и видит, как в округе

Трещит по швам привычный жизни ход,

Как внаглую орудуют хапуги,

И бедствует ограбленный народ.

И чует он, как бродят чьи-то силы

Во мгле ночной у самых рубежей.

И дышат павших на земле могилы

Отчизны нашей лучших сынов

 

***

 

Я поднимаю свой бокал

За тех, кто сеял и пахал,

За тех, кто в хлебное зерно

Вдохнул души своей тепло.

 

Кто в травах, белых от росы

Оставил след своей косы.

Кто в дождь и в солнце создавал

Красу свою – свой сеновал.

 

За тех, кто в смуте наших дней

Не изменил стезе своей

И лесть, и подлость, и обман

На дух как срам не принимал.

 

И вот теперь, когда настал сей час,

Когда ворьё в чинах у нас, –

За тех, кто совесть не продал,

Я поднимаю свой бокал!

***

Наша фирма веников не вяжет,

Не бросает фразы сгоряча.

Если надо, то она расскажет,

Как тревожно жить без кумача.

Эх, тальянка, жми на всю катушку,

Жару в свою топку добавляй.

Помнишь, как ходили на пирушку,

Как блистал в колоннах Первомай!

Было – мысли всякие терзали,

И носило нас по всей земле.

На глазах кварталы вырастали,

Появился свет на смену мгле.

Эх, тальянка, нам ли жить в печали!

Стой, гармонь, не рвись за пятаки…

Погляди, как нынче обглодали

Нашу Русь свои же чужаки.

 

***

 

В разноцветном нашем захолустье,

Посреди необъятных полей

Лето спелое с лёгкою грустью

Провожало в полёт журавлей.

 

Помахав на прощанье с пригорка,

Где уже загрубела трава,

Улетающей стае вдогонку

Полетели такие слова:

 

Вы, журавушки, там, на чужбине,

Где пустынные вёрсты окрест,

О берёзе, о тонкой рябине

Донесите до всех благовест.

 

Расскажите вы там, если надо,

Повторите, пожалуйста, вновь:

У России всё та же отрада.

Это Вера, Надежда, Любовь.

 

Расскажите, что тут утром рано,

Когда светлые росы кругом,

На деревне густые туманы

Крепко пахнут парным молоком.

 

А в одном заповедном местечке

Промышляют звериной тропой…

Там по радуге в дождь через речку

На свидание ходят гурьбой.

 

Тут, конечно, интриге есть место

И фантазии – воз до небес.

Но у нас ведь, как стало известно,

Не Россия, а Поле чудес…

 

                   ***

У бруствера окопа тишина,

На нём уже давно растёт малина.

А ведь когда-то тут была война.

Отсюда немца гнали до Берлина.

Отсюда ночью, на рассвете, днём

В атаку шли советские солдаты.

Они атакой штыковой, огнём

Громили крепко супостата.

И с каждым мигом ускоряя шаг,

Войну теснили дальше, за границу.

Над ней серпастый, цвета крови стяг

Летал стремглав, как в бурю птица.

И вот, когда весною ожил сад,

И вишня распустила почки,

В Берлине, на рейхстаге наш солдат

Войне последнюю поставил точку.

У бруствера окопа тишь да гладь,

Лишь ветерок гуляет по малине…

А утром радио успело передать,

Что двое тут подорвались на мине.

 

* * *

Ах, эта девочка с бумажными цветами

Уж в поседевшем том от времени году,

Когда над нами тучей мессеры летали

И тиф косил людей буквально на ходу.

Все это было ей до мелочей знакомо,

Ей был знаком войны тяжелый ход.

С букетиком в руке, в стенах изношенного дома

Тогда она встречала Новый год.

Дымилась на столе толченая картошка,

Огонь в плите еще над хворостом порхал,

А мать с соседкой выпила немножко

И завела свое про Шилку и Байкал.

Запела про одно, а мнилось ей другое:

Передний край и пушек страшный гром,

И муж ее в горниле поля боя,

Быть может, под Ельцом, а может, под Орлом,

Уснула девочка с бумажными цветами.

Приснился ей отец с букетом роз.

Дорогой длинною, окольными путями

Он нес цветы домой. И вот, поди ж, — донес!

 

Сыны России

Напрасно музыка играла,

Когда в последний путь несли

Неспешно тело генерала,

Его медали и кресты.

Напрасно музыка играла

Над неутешною толпой,

Когда вдова его бросала

В могилу ком земли сырой.

Напрасно музыка играла

Среди обветренных крестов,

Где есть, наверное, начало

Никем невиданных концов.

Играть бы ей, играть бы громче,

Когда отважный генерал

От пуль абреков стойко, молча

Отчизну грудью защищал.

Играть бы ей и бить набатом,

Когда от Сунжи до Шали,

В атаку шли юнцы-солдаты,

России верные сыны.

 

ХЛЕБОРОБЫ

 

шёл дождь, тяжёлый, как свинец.

Стеною шёл, наломом.

Деревни жиденький конец

Дрожал от залпов грома.

 

От ветра вётлы, как в бреду,

Металися над тыном.

А за деревней на лугу

Стояли отец с сыном.

 

Им дождь и ветер нипочём:

У них такого вволю.

Они, сомкнув к плечу плечо,

Смотрели вдаль на поле.

 

Туда, где с неба, как с горы,

Катились тучи кучей.

Из них потоками воды

Пролился дождь колючий.

 

На пару с ветром на бегу

Крушил он рожь на поле.

А хлеборобы на лугу

Всё ёжились от боли.

 

Но взгляд не потупился их,

Не дрогнул дух могучий.

Лишь стали лица их в тот миг

Темнее тёмной тучи.

 

***

Шелом и кольчуга,

Десница – на взлёт,

Седло и подпруга,

И лошадь – в намёт!

Спешит смелый воин,

Спрямляет пути.

Навстречь полю боя

Стрелою летит.

Налево – татарин,
направо – поляк.

А в лоб нам ударил

Настырный прусак.

Мелькает кольчуга,

Десница и меч.

И стонет, как вьюга,

Кровавая сечь.

Отбита атака,

Бежит супостат.

Закончилась драка,

И день – на закат.

Отмечена битва

Шипучим вином.

И тут же забыты

Обида и зло.

А дома всё то же –

Забот полон рот.

Нужда стены гложет,

И поле зовёт.

На зорьке на ранней

По бровке сухой

Вчерашний наш ратник

Идёт за сохой.

 

ДЕТСТВО

 

Всё, как на ладони,

Как вчерашний день.

Тянет дымом с поля,

Там горит ячмень.

 

За бугром стрекочет

Гулко пулемёт.

Огненные строчки

Он фашисту шлёт.

 

И ещё картина:

Тёплый дождик шёл.

У порога мину

Дед Егор нашёл.

 

Там и сям окопы,

Изб печальный вид,

Выжженные тропы,

Горизонт горит.

 

У конюшни свалка…

Кто-то дал под дых.

Прямо с мокрой дранкой

Там свалили жмых.

 

В стороне от хлева –

Очень важный штрих –

Тонкий ломтик хлеба

Делят на троих.

 

Прошагало детство

Строго по войне,

С боем по соседству,

Как в кошмарном сне.

 

         ***

Накануне праздника святого,

За околицей в объятьях темноты,

Глянул я поверх всего земного,

Замер от небесной красоты.

Вдалеке мелькает свет Стожаров,

Ковш Медведицы завис над головой,

Млечный путь, с холодным пылом-жаром,

Показался мне дорогой столбовой.

Всё кругом по-зимнему крепчало,

Только стужи звон стоял в ночи.

И себе сказал я:  для начала

Стой… Смотри и внемли… И молчи.

 

Это было…

 

за прелой картошкой в одну из годин

С ведром без лукошка ходил я один.

 

Безлюдное утро. Весенний рассвет.

Копну раз-другой. а картошки-то нет.

 

Её уже кто-то успел тут собрать.

И, на ногу лёгкий, – отсюда удрать.

 

С порожнею тарой иду я домой.

Меня там встречает плита с кочергой.

 

В ней стужа скопилась, как в бане к утру.

И стенка, промокшая в самом углу.

 

Наш хилый барак был по пояс в земле.

В нём жили косынки и юбки-плиссе.

 

Все брюки и шапки война унесла.

Она же победу сюда принесла.

 

Я помню иссохшие щёки в слезах,

Усталые спины и радость в глазах.

БЕДА

Зачастила что-то непогода

В наши милые и славные края.

Среди лета смыла огороды,

А под осень тронула поля.

Заплела ячмень в тугие косы,

Уложила в грязь колосья ржи,

Прогнала всех мужиков с покоса,

А сама уснула вдоль межи.

Пробудилась ближе к краю ночи,

Пробралась к деревне вековой,

Загремела громом что есть мочи,

Полыхнула молнией-стрелой.

Что тут было?! Ужас, право.

Грянул дождь и ветер штормовой.

И деревня та, что чёлн дырявый,

С головою скрылась под водой.

 

***

 

Закружило, завьюжило,

Помутнел белый свет.

И плетёт время кружево

Из утрат и побед.

 

Старый хлам в палисаднике

Тусклым тленом одет.

Время тронуло ставенки.

Никого дома нет.

 

Там, вдали, за околицей,

Где дорога в репьях,

Время тяжкой бескормицей

Улеглось на полях.

 

Жаром крепче, чем стужею

Обдало среди дня,

Закружило, завьюжило

В голове у меня.

 

         ***

Голосуй – не голосуй –

Все машины едут мимо.

Ветры странствий, сила бурь

Гнут натруженную спину.

Путь-дорога, что ни шаг,

Словно речки перекаты,

То мелькнёт на ней большак,

То – тропа с крутым покатом,

То препятствий длинный ряд,

То препятствий вовсе нету.

А машины всё летят,

Изводя на нет планету.

 

***

 

Звонят в колокола, горит лампада,

Церквушка на холме стремится ввысь.

А на земле то правда, то неправда…

Без первача, поди-ка, разберись.

 

Вчерашний спекулянт, он нынче барин,

Никчёмный скоморох – толпы кумир.

А хлебороб, как был в нужду затарен,

Остался там, заторканный до дыр.

 

Шикарный ягуар ведёт путана,

А джип крутой – давно осипший бас.

На шахте горняки трясут пустым карманом

И матерят любимый свой Кузбасс.

 

Морозы за окном, сосульки дома,

И в дождь от луж по полу не пройти.

А думский соловей поёт нам про хоромы,

Про ипотечные доступные пути.

 

Звонят в колокола, горит лампада

Над тем холмом, где ввысь уходит храм.

Россия показала всем, как надо

Блюсти бардак и возводить бедлам.

 

         ***

На повети – сани, сбруя…

На повети – пыль веков.

Там эсеровские пули

И штыки большевиков.

Там отважных курс по галсу

И туристов шумных сбор.

Там остались звуки вальса

И гармошки перебор.

Рядом с нами всё другое,

Рядом с нами всё не так:

За что взялся – всё гнилое,

Куда глянул – там бардак.

Наглым методом, обманом

Старый быт свели на нет.

Мы платили чистоганом,

Получаем – вторчермет.

В магазинах цены – с домну,

А товар, пардон, не наш.

На экране – кровь и бомбы

И крутой порно-типаж.

А подарки? Суть – порнуха,

Сразу не возьмёшь и в толк.

Пацанам – по клипсе в ухо,

Девкам – серьги на пупок.

Мчится Русь вся в пене – к бездне.

И попробуй удержи.

На разбойничьем разъезде

Ей подрезали гужи.

 

ПОЛУОСТРОВ МАНГЫШЛАК

 

От Маката до Узени

Двое суток мы глазели,

Пробирались сквозь мираж

На безжизненный пейзаж.

 

Ни куста вокруг, ни крова,

Ни козы и ни коровы.

Солончак блестит, как лёд,

А вдали верблюд идёт.

 

Бездорожный этот край.

В нём – посёлок Желтыбай.

Ишаки по нём гуляют,

Мух хвостами разгоняют.

 

Вот и юрта вековая.

В ней казак забот не знает.

Что-то жирное жуёт.

Об рубаху руки трёт.

 

Есть песочный тут каньон,

Есть фаланга, скорпион.

Даже жуткий каракурт

Может повстречаться тут.

 

Солнце жжёт без перекура,

Даль дрожит, как домны струны.

Выглядит примерно так

Полуостров Мангышлак.

 

         ***

Росла берёзка у окна, светилась свечкой,

Храня в ветвях своих причудливый узор,

А дед Егор хотел срубить её – и в печку.

Уж взялся было за зазубренный топор.

Откуда ни возьмись – соседка Соня.

– Постой, кричит, остынь, не горячись.

К нам газ ведут оврагами и полем.

Ещё шажок-другой – и он в твоей печи.

Но только вот, Егор, скажу тебе всю правду:

Вперёд чем газ в свой дом пустить,

Не знаю, по какому там указу,

Тысчонок пятьдесят ты должен заплатить.

На старике шапчонка заплясала,

И вздрогнул старый ветхий кожушок,

В глазах его от гнева тёмно стало,

Куда-то упорхнул нескошенный лужок.

– Какие пятьдесят, какие тыщи!?

Ты что несёшь, соседку, поутру.

Той пенсии моей, что получаю нынче,

Хватает лишь мышатам на крупу.

Росла берёзка у плетня – краса России…

Бросая от себя густую тень,

Теперь на месте том под небом синим

Виднеется травой заросший пень.

 

         БЕСЛАН

 

Беслан!.. И – тишина…

Беслан!.. и – сердце замирает.

В какую даль, в какие времена

Душа от тела улетает?

 

Беслан… Такого не было нигде.

Беслан… Такого просто не бывает.

Когда на школьном солнечном дворе

Цвет жизни в муках погибает.

 

Беслан… Преддверье круч и скал.

Беслан… Ты брат могучей птицы.

В одно мгновение ты стал

Безвинно умерших столицей.

 

Надежд дорога сожжена,

И мысль о лучшем быстро тает.

Беслан!.. И – тишина…

Беслан!.. И – сердце замирает…

 

         ***

Удержи в ладонях смех,

Иль поймай за хвост зарницу –

Сразу скажут: Он из тех,

Что плетёт нам небылицы…

Небылицами полна,

Полем скрашена сторонка,

Где в застолье пьют до дна,

Где поёт гармошка звонко.

 

ПОЗОВИ

 

Я тебя никогда не увижу

В этой солнцем залитой дали…

Вечер странствий всё ближе и ближе.

Ты меня не забудь… Позови.

 

Не зови, когда грома раскаты

Теребят в вышине шапки гор,

Не зови, когда злато с булатом

Откровенный ведут разговор.

 

Не зови в час весёлой пирушки,

Не зови в суете среди дня.

В тихом месте, вдали от подружек,

Не забудь, позови ты меня